Был конец августа. Природа потихоньку остывала от жары

Был амба августа. Естество потихоньку остывала от жары июльской и поутру и по вечеркам становилось свежо. Чувствовалось приближение тёплой озари, алкая город ещё был абсолютен зелени. В один-одинехонек из таковских дней был я приглашён на свадьбу одного нашего семейного приятеля. Однако по причине того, что я в основном был безвозбранен в эти дни, на меня одного и была возложена задача присутствовать на свадьбе. Ладить нечего, у мамы будто век девала; придётся вывозить. А настолько неохота выступать! Что поделать!Я пошёл. К одиннадцати часам утра народ собирался у городского загса по улице П. я пришел туда, ведомых рыл почитай не нашёл. Были среди присутствующих итого пару человек, каких я видал как-то в жизни, другие же были незнакомы мне. Взговорить по правде, наш семейный приятель был людом важнецкого достатка и владел вес в обществе. А по сему и свадьба была шикарной. Гости съезжались на дорогих машинах, в элегантных уборах и одежах, с огромными букетами цветов. Непроизвольно я ощущал себя смущённым и зажатым, опамятовавшийся пехом, со скромным гостинцем, в всегдашнем костюме, посреди этой всей роскоши. Торжественная доля заточения союза миновала, и гости стали даровать безоблачной чете гостинцы. Я тоже подарил и передал привет и поздравления от мамы, взговорил, что она не смогла опамятоваться. - Давай хоть к парадному застолью она будет?- осведомился Пётр Петрович. - Вряд ли. Пётр Петрович был уже немолодой человек. Ему было за сорок, алкая по виду наружному можно было бы дать и за пятьдесят. Он был возвышенный брюнет уже с сивеющими местами жёсткими волосами, не больно абсолютный, с норовом учтивой равнодушности. Наконец я завидел его супругу; довольно вблизи и передал поздравления на словах. Елена была молодая барышня, намного моложе своего супруга. Ей верно было итого двадцать лет. Она настолько свежо и молодецки выглядела, что виделась абсолютно ребёнком. Супруга Петра Петровича была посредственного роста, больно тоненькая, словно тростиночка, волосы её были чёрно-жгучего цвета и были завиты в воздушные локоны. На голову ей был надет венец с почитай сквозистой белокипенной фатой, какая падала всего назади по волосам и садилась на её разинутых белокипенных плечиках. Платье Елены было белоснежно-белого цвета, обтягивало её тело и талию, а басистее было средней пышности, почитай падающее до земли. Лишь при ходьбе были виданы белокипенные туфельки на возвышенном каблуке, какими она цокала будто лошадка. Однако самая обаятельная в ней была одна предмет – её бельма, аккуратнее взор. Бельма у ней были также чёрного цвета, большущие с долгими ресничками. А вот взор был загадочным, интригующим. Дробно он смущался, однако порой пробивался сквозь своё стеснение и одаривал вас молнией. И создавалось маловразумительное впечатление – то ли она вас бьёт хлыстом, то ли отглаживает вашу кожу бутоном алой розы. Я удалился в ватагу гостей. После загса все поехали на дачу к Петру Петровичу, какая располагалась за городом. Становилось жарковато, и это было отличной идеей организовать триумф на даче, на разинутом духе, среди зелени. Сквозь полчаса мы были уже на месте. Дача очутилась не дачей, а почитай что загородной резиденцией с особняком. Однако этому удивился всего я один-одинехонек. Другие гости видаемо случались тут дробно. Дом был огромный двухэтажный, красный, сад гигантский, с фонтаном, полянами, деревьями, аллеями и напоминал один-одинехонек из французских парков Версаля. Я был поражён красивостью и роскошью. Возник выходной обед. Описания блюд и спиртного я повешу, однако столы попросту ломились. После застолья все взялись прогуливаться по саду и разлетелись на братии. Было не особо весело, и свадьба напоминала вяще на светский раут. Мне стало невесело. Поговорить не с кем, Пётр Петрович обсуждает политику со своими товарищами, даже потанцевать не удаётся, настолько будто дудки музыки, и никто вовсе и не кумекает о танцах. Я отправился исследовать особняк. Ходил по залам, коридорам, любовался великолепными картинами и скульптурами. Малозаметно для себя забрёл на другой этаж и невзначай вошёл в гостиную. Господи!Что же я видаю!Полотно вытекающая. На небольшой низенькой мягкой кушетке валяется на горбе свидетель со сторонки суженого. Брюки его спущены и ноги расставлены. Сверху него приткнулась покойно Леночка. Ага, та самая Лена, двадцатилетняя безоблачная супруга. Она задрала пышное платье к верху, и я завидел то, что было под ним и наверняка прятало от воспалённой фантазии многих присутствующих дядек. На ней были сквозистые блещущие чулочки, заканчивающиеся белокипенными бантиками и кружевами, почитай у её попы, чуть басистее. Трусиков на ней не было. Видать их уже освободили с неё. Ага, взаправду, вот они валяются скомканные на полу, таковские беленькие, ажурненькие, тоненькие, почитай невинные. Итак Лена сверху на свидетеле. Он своим гигантским фаллосом раздвигает её узенькую попочку и всовывает ей в анал. До гроба, бойко, будто, что куда то торопится. Его двадцатисантиметровый член входит в попу Лены безвозбранно будто по маслу. Она, полулёжа на свидетеле(спиной к нему), капельку обернулась в бок. У головы Лены стоит свидетель в её сторонки. Тоже с повешенными брюками. Его немалой величины член торчит и от возбуждения пульсирует. А Леночка заглатывает его целиком, придерживая десницей, настолько воздушно, будто будто ладила это бездна один. Вся бражка перепугалась, когда я вошёл(и не заперли ведь дверь!). Однако Леночка, выпустив собственный ротик, глянула на меня игриво и с усмешкой. - Алкаешь – присоединяйся! И я подключился. Она ещё машистее раздвинула свои ножки в чулочках, и я примостился между ними. Вытащил собственный возбуждённый беспробудный член. Леночкина девочка была подобный крохотной, красненькой, опрятной, взирала на мой фаллос и исходила в предвкушении. Хозяйка же её продолжала принимать в свою милую попочку огромный член и алчно сосала дуло у иного, при этом взирая на меня вопросительно. Взимаю собственный член десницей и медлительно выказываю головку. Она увлажнилась и блещет. Провёл ею по Лениным половым губкам, раздвинул их и изнеженно ввёл вовнутрь. Почувствовал горячее мягкое лоно. Она же почувствовала тепло внутри себя от моего проникновения. Её писечка обхватила туго мой член, пленила в свои объятия, и я взялся входить в неё. Вначале медлительно, однако затем капельку бойче. Свидетель снизу беспощадно втыкал собственный член в попу Лены; её анус становился уже красным. Она же сама содержала член стоящего свидетеля дланью и коротала по нему языком, облизывала итого его. Мусли текли по её губам и стекали по подбородку. Вдруг она алчно захватила головку губами, пососала пару один всего её и азбука заглатывать член всецело. Затем засовывала его себе за щёчку настолько, что виделось у неё там какой-то шарик. После этого она с жадностью и самоотдачей продолжила сосать член свидетеля, временами поглаживая и сжимая в длани его опухшие яички. Впоследствии она прибрала десницу с его члена и обеими дланями облокотилась назад на кушетку, причмокивая, соснула головку несколько один без помощи десниц и выпустила её изо рта. Видаемо от усилия и оттого, что башка её была в поднятом состоянии и повёрнута в бок, при лежачем положении, Лена азбука уставать. Тогда свидетель взял обеими десницами её за голову, обхватил её беспробудно и сам взялся засовывать собственный член ей в ротик. Он попросту беспощадно долбил его, а его яички стукались об его подбородок. Лена мычала то ли от наслаждения, то ли от антипатичного ощущения(скорее итого от первого). Свидетель снизу продолжал вгонять собственный член в её попу и содержал Лену за талию обеими десницами. Его фаллос скользил в сантиметре от моего, а я засовывал собственный Лене в писечку, в это прибежище лакомства и наслаждения. Я также начинал ускоряться и погружал член до гроба и бойче. Содержал суженая-ряженую за бёдра, однако временами мои длани скользили возвышеннее к её ножкам и я придерживался уже за них, ощущая эластичный материал чулочков, нагретый кожей. Ножки Лена уже к этому времени возвысила и согнула в коленях. Выпускала подавленные стоны, настолько будто этому мешал член, беспрерывно входящий в её капельный ротик. Наконец свидетель вытащил его оттуда и взялся бойко мастурбировать десницей. В завершающий момент велико натянул кожу на члене и застыл на миг. Фонтан горячей спермы вырвался из головки и взялся взбрызгивать собою лик Лены. Капли стремительно выбивались, словно из вулкана и приземлялись с неимоверной скоростью ей на чело, пасть, язык, какой она высунула, беспардонно залетали ей в ротик, взбрызгивались на щёки и волосы, стекали изобильным ручьём по всему мурлу долу. Словом он обдал спермой его всецело, а Лена с наслаждением слизывала горячую лакомую сперму со своих губ и оскалялась, глядя заливающимися буркалами на свидетеля. Он передохнул, перевёл дух и будто, расслабился. Она взяла губками изнеженно его головку и капельку пососала её. Затем откачнулась от головки и переключилась на нас двоих. Взирала на обоих и громогласно стонала, однако настолько, дабы на улице не было слышно. Виделось, что её спрятанные будоражащие стоны вырвались ныне наружу, и ими она нас ещё вяще раззадоривала. Я задрал ей платье ещё возвышеннее настолько, что животик аж отворился и пупочек глядел на меня. Он извивался вкупе с животиком от учащённого дыхания. Я прикоснулся к её обнажённой талии, тоненькой и горячей. Вдруг взялся ощущать приближение блаженства и бойко вытащил член из её влагалища. Всего я это сделал будто из её раскалённой писечки вырвалась тоненькая белокипенная струйка, взмылась ввысь и влетела на меня. Чета капель упали ей на брюхо. Я капельку помастурбировал фаллос и брызнул горячей спермой ей на тело, спуская струйки на лобочек, опрятный, плавно выбритый; всего тоненькая отвесная полосочка из волосиков опускалась по нему к половым губкам. Её пупочек тяни был заполнен спермой, и она крупными клейкими каплями стекала по животику и по талии. Я также затих, спустив заключительные капли и отошёл. Залпом же свидетель снизу отхватил собственный гигантский и багряный член из Лениной попы, и обжигающая струя спермы брызнула ей опять на лобочек. Он кончал ещё, бессчетно, вяще чем мы. Капли его спермы выбивались огромными плотными шматками, попадали ей на животик и смешивались с моей спермой. Несколько вязких капель влетели ей на ножки и чулочки вмиг вымокли. Он также умудрился обрызгать и её платье. Благо то, что всего внутреннюю его палестину, ага и чулки будут спрятаны под ним. Наконец свидетель освободился из-под Лены; она валялась минуты три одна на кушетки в наслаждении, размазывала нашу сперму пальчиками по животику и по своим губкам, затем взимала их в ротик и обсасывала. После и она восстала. Влажными салфетками обтерла своё мордашка и испорченный макияж, бойко захватила трусики и, нагнувшись капельку вперёд, согнув ножки, надела их на испачканное спермой тело. Она даже не утерлась, и трусики, впитав влажные капли, тут же вымокли. Лена спустила платье и сбежала лёгкой галкой долу к гостям, будто ни в чём не случалось. Мы вдогон также развелись по очередности. Свадьба мне больно показалась! Sex-News.Ru Использование материала вероятно всего при присутствии прямодушный ссылки. ПОДЕЛИТЬСЯ СТАТЬЁЙ

Вернуться